В 1846 году была опубликована диссертация Константина Сергеевича Аксакова «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка», над которой он мучительно работал около шести лет, часто отвлекаясь от нее и переключаясь на другие темы. Написание этого научного труда стало «притчей во языцех», а интерес к нему - сквозным в переписке Аксаковых, в том числе и семейной. Большую озабоченность продвижением работы проявлял младший брат Константина – Иван. В своих письмах он часто вопрошает: «Что Костя и его диссертация?»; или: «Итак, Костя подвизается на обычном поприще, но подвигается ли его диссертация?..» и т.д.
Переезд из Москвы в Абрамцево и надежда на то, что пребывание на природе вдохновит Константина, не оправдались. Ипохондрия и здесь не оставила диссертанта, и сестра Вера сообщает Ивану: «Константин в деревне и все хандрит, право, и досадно, и больно его видеть в таком расположении и не придумаешь лекарства для него».
Константин, в конечном счете, вынужден был запереться в кабинете и, проявив силу воли, вышел только тогда, когда труд был завершен. Это стало таким важным событием для всех, наблюдавших за ходом работы, что друг семьи поэт Н.М.Языков закатил торжественный обед. Но, увы! Диссертация требовала доработки, и Константину опять пришлось сесть за письменный стол.
Наконец, её защита была назначена на шестое марта 1847 года (к слову, Языков до этого не дожил). Несмотря на препятствия со стороны попечителя Московского учебного округа графа Строганова, возмущенного тем, что автор диссертации подверг нападкам реформы Петра I (Константину пришлось учесть претензии и пойти на уступки), она прошла успешно, и соискатель получил степень магистра.
Такова краткая предыстория написания научного труда.
****************************************************************************
Великий русский ученый и поэт Михаил Васильевич Ломоносов оказал в целом такое воздействие на отечественную культуру и науку как её часть, что трудно подобрать слова для достойного определения этих заслуг. Пожалуй, можно вспомнить высказывание Н.В.Гоголя: «Ломоносов стоит впереди наших поэтов как вступление впереди книги», где слово поэт, думается, употреблено в самом широком смысле – как человек, наделенный высоким творческим потенциалом, созидательно подходящий к любому делу, изобретатель.
Начиная статью, К.Аксаков пишет: «История нашей литературы и тесно связанная с нею история языка, до сих пор еще для нас предмет новый и почти неизвестный; у нас есть только некоторые указания, некоторые пособия, далеко не содержащие в себе исторических судеб нашей литературы, которая, должно сказать, до сих пор не возбуждала еще нашего настоящего ученого внимания». На страницах своей монументальной диссертации, содержащей пятьсот страниц, он представил анализ личности ученого и его деятельности в области языка и литературы.
В семье Аксаковых сложилось особое почитание Михайлы Васильевича Ломоносова, которое, несомненно, шло от «отесеньки», как называли все дети отца - Сергея Тимофеевича - с подачи Константина. Сам писатель еще с детства декламировал оды Ломоносова и, по преданиям, говорил, что всякий русский в знак благоговения должен проходить мимо дома, где жил Ломоносов, с непокрытой головой.
Поэтому неудивительно, что задумывая написание магистерской диссертации, Константин не стоял перед выбором темы: «Предмет этого рассуждения – русская литература, и собственно одно, по преимуществу важное, историческое лицо ее – Ломоносов, лицо, с которым связано все ее предыдущее и последущее». В диссертации он дает определения литературе и поэзии: «Разница между поэзией и литературой ясна. Поэзия есть искусство в слове, понимаемое само в себе, тогда как литература есть совокупность самих отдельных произведений в их исторической связи, в которых необходимо конкретируется поэзия, находя в них свою действительность».
Велика заслуга М.В.Ломоносова в преобразовании русского языка. «Ломоносов, - писал К.Аксаков, - пробудил русский язык, который его творческой деятельностью, освободился и перешел наконец в высшую сферу, получил полное право письменности; <…> Ломоносов образовал язык, язык, которым мы пишем и который употребляем, которым будем писать». И далее он объясняет суть этого процесса: «Он освободил язык русский прежде всего от примеси языка церковнославянского и ему, как русскому языку, дал гражданство в письменности; мы не встречаем уже с его времени спряжений, падежей и вообще форм церковнославянского языка, или даже и таких форм, которые были некогда и русскими, сходствуя самобытно с церковнославянским, но уже изменились с течением времени в языке русском и сохраняясь только в церковнославянском языке, стали в ряду собственных форм его и приняли отпечаток церковнославянского языка. Употребление их в нашей письменности простиралось до самого Ломоносова. Исчезла эта пестрота и, одним словом, с его времени русской язык получил самобытное значение и в сфере письменности».
Русский язык в поэзии Ломоносова предстает, как пишет К.Аксаков, «во всей своей силе и красоте; он открывает новые свои обороты, новое богатство, в нем всегда лежавшее, и если обороты, даже употреблявшиеся прежде, то теперь получившие окончательное утверждение и занявшие прочно свое место. Здесь именно видим мы язык и не в отвлеченном его смысле, являющийся прекрасно. Освобожденный и движимый поэтической природой Ломоносова, принимает он новые изящные образы, раздается вся его звучность, и наконец, покорный его гению, становится он в стройные, изящные формы, только истинной поэтической природой могущие быть произведенными».
Проникновение в образ ученого и его творчество было у Константина так велико, что он как - будто видел могучую фигуру ученого за каждым его трудом.
Он пишет: «И теперь мы стоим перед Ломоносовым, как перед лицом; и лицо, соразмерно выразившее великий момент, получает, как лицо, колоссальный характер и влечет наше внимание и удивление. Этот колоссальный образ является нам в нашей литературе, разделяя ее, на рубеже национальной поэзии и литературы собственно. Здесь Ломоносов предстает нам уже вполне конкретно и живо, уже просто как великий человек. И сама наружность его была исполнена силы: широкие плечи, могучие члены, высокий лоб и гордый взгляд. В груди его жил пылкий до бешенства дух, неукротимый характер, не знающая отдыха деятельность, бескорыстная, глубокая любовь к знанию. Сама необыкновенная судьба его много придает интереса этому огромному явлению нашей литературы, столь важной сферы духа, столь важной области народа».
Научную работу сына Сергей Тимофеевич рассматривал как свою, настолько она была ему близка и понятна. Он полностью разделял мысли Константина о великом ученом, который также как они радел за свое отечество; отец и сын вместе восхищались точными образами ломоносовской поэзии, в которой видели «… так у немногих настоящим образом встречаемую, верность, простоту и безыскусственность эпитетов - глубокое поэтическое свойство, находящееся, собственно, только у древних…».
За восемьдесят лет, прошедших со дня смерти М.В.Ломоносова до защиты диссертации, деятельность ученого так и не получила на родине заслуженной оценки. Замалчивались те великие его достижения и открытия, которые позднее дали возможность сказать Пушкину: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».
Приступая к своей научной работе, Константин Аксаков осознавал сам и хотел донести до общества, что пришло время дать оценку Ломоносову как гражданину и ученому. «Теперь, во время сознания нас самих, время светлое, оправдывающее все, полное жизни, - пишет он, - пришла, кажется, пора настоящей оценки, настоящего, справедливого взгляда для Ломоносова <…> колоссальное лицо Ломоносова, которое встречаем мы в нашей литературе, является не формальной, но живой точкой начала; вся наша деятельность, явившаяся, и являющаяся, и имеющая явиться, вся примыкает к нему, как к своему источнику; <…> Да замолкнут же все невежественные обвинения и толки, от наших дней требуется свободное признание его великого подвига и полная, искренняя, глубокая благодарность. Образ его исполински является нам, и этот исполинский образ возвышается перед нами во всем своем вечном величии, во всем могуществе и силе гения, во всей славе своего подвига, и бесконечно будет он возвышаться, как бесконечно его великое дело».
Н.с. музея Г.Н.Кузина